Если бы кто-то попытался найти в Европе место, совершенно не тронутое туризмом, северо-западная Молдова была бы главным кандидатом на первенство. Здесь нет привычных достопримечательностей для иностранцев, а туристическая индустрия находится на нуле. Однако, если у вас романтичная душа и ваш любимый тип пейзажа – слегка заброшенная глушь, то эта часть страны создана для вас.
Вся Молдова, или исторически Молдавия, изрезана с севера на юг долинами, образованными притоками Прута и Днестра. Красивые долины прутских притоков Раковец, Чухур и Драгиште, особенно вблизи деревень Гординешты, Буздужень, Брынзены, Друца, Городиште и Тринка, полны скал и пещер, что предоставляет возможности для пеших или велосипедных прогулок. Кроме того, Чухур заканчивается у плотины на Пруте Стынка-Костешты, и, в отличие от самого Прута, здесь можно без опасений искупаться, что является одним из немногих мест в Молдове.
Во время ваших путешествий вас будут беспокоить разве что коровы и овцы, иногда орел или заяц. Учитывая, что домашнему скоту здесь не угрожают хищники, такие как медведь и волк, человеку не стоит бояться и полудиких пастушьих собак.
Не входите в «Золушку»
Самая большая пещера Эмиль Раковицэ, которую местные называют «Золушка», находится в самой северо-западной оконечности Молдовы, у села Крива. Это шестая по величине известняковая пещера в мире и третья в Европе. Однако доступ к ней возможен только в сопровождении спелеологов из Кишинева. Не рекомендуется посещать ее индивидуально, так как 86 километров ее ходов не полностью изучены, и были случаи отравления природным газом.
Если вы насытитесь настоящей природой, можно посетить природу искусственную – парки, основанные когда-то русской аристократией в селах Единец, Мындык и Цаул, которые сегодня немного заброшены, но все же стоят того, чтобы их увидеть. В советское время парк в городе Единец, бывшем еврейском центре северо-запада, был объявлен вторым по красоте в СССР, но лучшие времена, очевидно, остались позади.
В селе Тырнова стоит старая деревянная церковь. Мне посчастливилось побывать там на следующий день после так называемого «храма», что является не зданием церкви, как можно было бы предположить из названия, а религиозным праздником, который отмечает каждое молдавское село, включая города, такие как Кишинев, в разное время. Люди собираются на богослужениях, танцах, а в случае крупных городов – на площадях. В Тырнове «храм» сопровождался интересным обычаем – жители села приносили в церковь траву и разбрасывали ее по земле. На следующий день в деревянной церкви пахло, как в хлеву, и можно было предаться фантазиям и унестись куда-то далеко в прошлое…
С кем имеете честь
Молдоване – это в основном этнические румыны, хотя у них есть несколько языковых особенностей, но это скорее диалектические причуды, чем самостоятельный язык, который советские лингвисты пытались создать из бессарабского румынского при Сталине. Поэтому более чем странно, что вдоль границы с Румынией, которую образует река Прут, до сих пор стоит железный занавес.
Но не на румынской стороне, как можно было бы ожидать от фантасмагорической диктатуры Чаушеску или в случае усиленных мер безопасности после вступления Румынии в ЕС, а на молдавской, очевидно, еще с советских времен. Отношения Молдовы и Румынии – это тема для книги. Они варьируются от полного обожания до полного неприятия, от предложений об объединении до горьких упреков.
Цыгане и Хохлы
Но северо-запад Молдовы ни в коей мере не является этнически однородным. Здесь проживают сильные популяции украинцев и цыган (которые почти отсутствуют в остальной части Молдовы, что странно для страны, подарившей миру фильм и мюзикл «Цыгане идут в небо»). Украинские села можно узнать по названиям, таким как Алексеевка или Константиновка. Жителей называют хохлами и говорят на диалекте украинского языка с примесью русских и румынских слов. Сами украинцы о хохлах говорят, что «где хорошо, там и хохол». Но это было справедливо в те времена, когда самым прибыльным занятием было земледелие. Сегодня хохлятские села вымирают, и молодежь уезжает на заработки за границу еще чаще, чем молдаване.
Определение «хохол» неясно – например, русские так пренебрежительно называют всех украинцев и рассказывают о них сотни анекдотов, но не каждый украинец готов назвать себя хохлом добровольно. Однако молдаване делают это с удовольствием и сами стараются отличаться от украинских украинцев.
Цыган на северо-западе легко отличить – они принадлежат к олашской подгруппе и живут в закрытых клановых структурах. Некоторые известны своим богатством, которое они демонстративно выставляют напоказ, особенно строительством домов-дворцов. На самом деле, однако, с этим богатством не все так радужно, потому что часто в своих дворцах они не живут, обычно вся семья живет в домике в саду.
Классические истории о том, как люди, приглашенные в эти дворцы, стоят в немом изумлении перед обстановкой, которая либо отсутствует, либо совершенно нефункциональна, например, золотая ванна без подвода воды или огромная хрустальная люстра без электричества. Откуда берется это богатство, из-за закрытости олахов неизвестно. Говорят о торговле наркотиками и контрабанде автомобилей, но это могут быть и просто сплетни завистливых соседей.
Своеобразной меньшинством являются также Свидетели Иеговы. В некоторых селах на северо-западе они составляют большинство населения и своим существованием документируют духовную пустоту и жажду духовности, которую принесла советская система, а затем посткоммунизм со своими скоропалительными решениями.
Заброшенная голова
В северо-западной Молдове есть и необычные достопримечательности. Как наблюдатель на местных выборах в Молдове, у меня была возможность объездить один из северо-западных районов, который называется Единец. В селе Брынзены перед избирательным участком в машине спал полицейский, никого нигде, поэтому мы с моим коллегой Федором провели ожидание, укрывшись в парке. Из него вели белые ступени на вершину холма, на который из-за листвы не было видно. Из любопытства мы отправились по ним, и наверху на нас взглянул – советский солдат в каске! Но от него осталась только голова, зато сверхчеловеческая, огромная, сидящая на куске бетона и глядевшая когда-то, возможно, вдаль, но теперь только в кусты.
Голова в каске, таким образом, сидела здесь рядом с пилоном с надписью 1941–1945 уже примерно с шестидесятых годов, и после распада СССР о ней, вероятно, никто не заботился. Я пытался что-то узнать о памятнике в интернете, но ни следа. Очевидно, мы обнаружили что-то, о чем, кроме местных, никто и не подозревает. По дороге мы встретили еще несколько достойных памятников советской эпохи, включая одного Ленина в Единцах.
Самым причудливым был памятник в Тринке – советский солдат, летящий, видимо, в космос, как Супермен, и чтобы было понятно, откуда он, держащий в одной руке гроздь винограда.
Сельская идиллия
Начало июня, когда прошли дожди, в северо-западной Молдове прекрасно. Все свежее и зеленое. Ухабистые дороги окаймляют аллеи огромных тополей, в которых находят убежище вороны, а на лугах вокруг пасутся стада овец, коз и коров. Парадоксально, но распад СССР и последовавший за ним конец экстенсивного хозяйствования в колхозах привели к тому, что этот край снова возвращается во времена сельской идиллии, как будто сошедшей со страниц девятнадцатого века. Это, конечно, приятно для туриста, но не очень удобно для местных жителей.
Тем не менее, встреча с ними оставляет впечатление неукротимой жизненной силы и любви к их захолустному краю, который при взгляде в путеводители как будто не существует.
Дух податливости в замкнутом крае
Молдавский историк и литературный критик Михай Чимпой с изрядной долей восточного пафоса пишет о молдавском пейзаже и его жителях: «Эта земля, как будто обреченная на вечную гибель, вызывает постоянное ощущение постепенного закрытия: горизонт обнимают, очерчивают, да прямо поглощают холмы – готовые воловьи ярма, измученные ветрами и соленым потом труда – и глубокие леса, где в заповеднике тени и тайны обитает дух податливости. Частые неровности, нарушающие ровную поверхность равнины, являются географическим выражением мачехиным образом закованной судьбы, которая предопределяет человека к тому, чтобы подсознательно отступать. Сжиматься, закрываться в себе, стратегически сворачиваться, как еж в клубок, является одной из самых существенных черт бессарабского духа…»
